Она послушно поднялась, чмокнула его в лоб и ушла в спальню.

На другое утро они позавтракали рано, поскольку Барни ждал полный рабочий день.

Он стоял в дверях, когда Лора объявила:

— Я в Бостон не вернусь.

— Что?

— Я не могу, понимаешь? Я не смогу войти в этот дом, да и в больницу, наверное, тоже. Я всегда буду чувствовать себя униженной. Ты меня понимаешь?

— Насчет дома — конечно. Но чем ты станешь заниматься?

— Вот ты сейчас уйдешь, и я засяду за телефон. Обзвоню все клиники, может, где-нибудь найдется вакансия в отделении неонатологии.

— В середине-то года? Вряд ли! Все уже занято.

— Эх, Барни, — ухмыльнулась она, — сразу видно, ты ничего не понимаешь в клинической медицине. В эту самую минуту какой-то врач где-то порезал руку, а другой впал в невменяемое состояние. На меня хотя бы посмотри!

В полдень Барни позвонил Лоре с работы. Судя по голосу, она была почти счастлива.

— Ты мне не поверишь, но я, кажется, нашла работу!

— Ого! Быстро! Как тебе это удалось?

— Ну, вообще-то помог мой бывший наставник в педиатрическом отделении. Позвонил в клинику Куинс в Торонто. Они запускают проект в следующем году, но фонды уже выделены, так что начать я могу практически в любой момент.

— Просто фантастика!

— Сама верю с трудом, — призналась Лора. — Но чтобы не упустить удачу, я сегодня же вылетаю в Торонто.

— Нет, Кастельяно, не так скоро! — предостерег он. — Ты только что получила по мозгам, и тебе еще требуется время прийти в себя. А к тому же я забронировал нам столик в шикарном индийском ресторане.

— Не думаю…

— Вот это ты правильно сказала, Кастельяно! И не надо тебе думать. Пока ты под моей опекой, я буду делать это за тебя. Так что в половине восьмого будь готова.

Она решила, что Барни прав. Нужен еще хотя бы день, чтобы привести мысли в порядок. И купить теплые вещи — в Торонто ведь зимы суровые!

Через пятнадцать минут, когда она заканчивала составление списка покупок, дверь в квартиру отворилась.

И вошла Эмили, волоча увесистый чемодан.

При виде Лоры, по-хозяйски устроившейся за письменным столом Барни, она лишилась дара речи.

Обе никак не могли подобрать слова.

Наконец Лора сказала:

— Эмили, давай я тебе помогу с этим чемоданом.

— Нет уж, спасибо, — ответила та с каменным лицом.

Эмили потащила чемодан в спальню, а Лора сказала:

— А Барни тебя только завтра ждал…

— Это я уже поняла, — спокойно ответила та. — Мне повезло с рейсом. Я только не думала, что, если приеду на день раньше, окажусь незваным гостем.

— Эмили, ты не поняла.

— Боюсь, я все поняла.

— Понимаешь, мы с Палмером разводимся. То есть мы уже разведены, спасибо мексиканскому правительству.

— Это тоже вполне очевидно, — ледяным тоном ответила Эмили.

— А завтра я собиралась уезжать, — продолжала Лора, все еще надеясь успокоить Эмили.

— Ну, из-за меня ты можешь не спешить, — огрызнулась та. — Я немедленно ухожу.

Пытаясь спасти Барни от катастрофы, Лора собрала все силы и крикнула:

— Подожди, Эмили! Черт! Мне надо тебе кое-что сказать!

Та обернулась от дверей.

Ладно, говори.

— У меня случилась беда, — тихо начала Лора. — Большая беда. И я ни с кем не могла поделиться, кроме Барни. Он меня пожалел и оставил тут. Только и всего. Я спала в гостевой спальне. Эмили, ну пожалуйста! Он был единственным человеком, с кем я могла поговорить!

Лора вдруг растеряла все слова. Она поняла, что в данной ситуации правда звучит как самая невероятная выдумка. Было бы куда лучше состряпать заведомую ложь.

— Знаешь, Лора, — тихо сказала Эмили, — я тебе правду скажу. Были две причины, почему я не могу стать женой Барни. И одна из них — это ты.

И она закрыла за собой дверь.

— Кастельяно, ты не виновата! Я тысячу раз рассказывал Эмили, какие у нас с тобой отношения, и, если она мне так и не поверила, ничего не поделаешь.

— А теперь скажи: кто здесь мученик?

— Только не я. У нас все равно не было будущего. Она бы никогда не вышла за меня замуж.

— Да брось ты. Вы прекрасная пара. 11 ты ведь ее любил, так?

— Да.

— И сейчас любишь?

— Да Но это ничего не меняет. Просто мне придется отвыкать от нее сейчас, а не потом.

— Она сказала, что я — одна из двух причин, почему она не может выйти за тебя замуж. А вторая какая?

— Лора, это личный вопрос.

— Барн, в другой ситуации я бы и спрашивать не стала. Но если ты хочешь, чтобы я себя не винила, ты должен убедить меня, что действительно была и другая причина.

Барни помолчал, потом сказал:

— Она не может иметь детей. Я ей говорил, что это не имеет значения. Что я хочу, чтобы она была моей женой, и ничего больше.

— А она?

— Она не поверила, — тихо сказал он и о чем-то задумался. — Знаешь, что я тебе скажу, Кастельяно? Мне очень стыдно в этом признаваться, но в каком-то смысле она права.

Сет был озадачен. Сестра не смогла назвать ему фамилию последнего сегодняшнего больного.

На самом деле их было трое — мужчина лет шестидесяти пяти и, судя по всему, его дети. Сын и дочь.

Они молча вошли в кабинет и почтительно встали. Сет пригласил их сесть.

— Вы доктор Лазарус? — спросил старший.

— Да А вы кто такие? Почему в приемной фамилию не назвали?

Отец смущенно сказал:

— Мы не хотели, чтобы о нашем деле знали посторонние. Ведь это все останется между нами, так?

— Каждый врач дает клятву Гиппократа и обязуется хранить в тайне все, что касается его больных.

— Но это не всегда так, — вставила дочь.

— Допускаю, мисс, что не все врачи — порядочные люди, но могу вас заверить, что я свое слово держу. Так могу я узнать ваши имена?

— Карсон, — сказал старик. — Как Джонни, только мы не родственники. — Он хихикнул. Похоже, подобные пояснения вошли у него в привычку[34].— Меня зовут Ирвин, — продолжал он. — Это Чак, мой сын, и Пэм, дочь.

Сет оглядел посетителей и спросил:

— У кого из вас троих проблемы?